Проект «Крылья Ангелов Донбасса» — это дневник военного корреспондента ИА «ВОЕННЫЕ СТРАНИЦЫ» Александра Погожева. Военкор поделился путевыми заметками, которые отражают фактические события первых месяцев СВО.
20 августа 2022
Часть 4
Когда Богдан вместе с семьёй приехал в Белосарайскую Косу, была неделя осознания происходящего и привыкания. На следующий день в соседнем посёлке Ялта купили продукты питания на те немногие сбережения, которые остались.
— Здесь, на Белосарайской Косе, некоторые местные товарищи делали хороший бизнес. У них каким-то способом и объездными манёврами была возможность возить продукты с территорий Украины. Они их продавали по весьма завышенным ценам: 1 кг картошки — 400 рублей, палка самой дешёвой колбасы — 1000 рублей, литровая бутылка обычного растительного масла — 800 рублей, одна пелёнка для детей 60×60 см — 100 рублей. Это ещё не самые дорогие товары, что там продавали. Пока не началась гуманитарка, торговля у людей шла просто замечательно, — продолжил Богдан.
— Из-за наплыва беженцев свет отключали на 12 часов — с 22:00 до 8:00. Здесь большая часть домов — это пансионаты. Они летние, а минусовая температура была фактически до конца марта — начала апреля. Много людей приезжали, включали обогреватели, и сеть не выдерживала. Спали в одежде, но это ещё не самое плохое. Свет на Белосарайскую Косу поступает с большой станции на Мангуше, военные действия там не велись. Благодаря этому у нас сейчас есть интернет. Не у всех в Мариуполе он есть. Хотя, когда ВСУ отходили, они просто резали проводку, — отметил Богдан.
Мы уже поели, супруга Богдана принесла нам чай. В этот момент зашла и его мама Генриетта. Она едва оправилась от пережитого в Мариуполе ужаса. С собой у неё были фотографии.
— Я хотела показать тебе. Это всё, что у меня материального осталось, — сказала она.
— Вот мой сын, Богдан. А на этом фото мне три года, когда Великая Отечественная война началась. У меня были всегда роскошные волосы.
Генриетта показала фото своей матери Александры. Она была участником борьбы с бандеровцами в Луцке, стала членом партии в 1946 году. Нашлось фото и родного брата бабушки Богдана. Генриетта рассказала, что он был работником КГБ в Ростове-на-Дону.
— Тогда банда Толстопятова была [банда братьев Толстопятовых — вооружённая организованная преступная группировка, действовавшая в Ростове-на-Дону в 1968—1973 годах под предводительством уроженца Брянщины Вячеслава Толстопятова — прим. автора]. Дядя Генриетты был внедрён в банду и работал у них, потом ушёл накануне арестов. Когда их посадили, его машиной задавили в кооперативном саду. К забору прижали, и всё, — сказала женщина.
— А это у меня была собака Анда, 42 медали. Брала всё. Она имела в городской квартире четыре «квадрата», тогда таких собак вообще не было, это восточноевропейская овчарка. 14 лет с нами прожила… — Предалась воспоминаниям Генриетта.
Мы ещё немного поговорили, я угостил женщину сушками, отдал ей лекарства и старенький рабочий телефон. Богдану привёз петличный микрофон. Позже они ушли в свой домик, оставив меня отдыхать. На душе было неспокойно, тишина угнетала. Я прилёг, но сон не шёл. Предчувствие подсказывало, что надо возвращаться в Донецк. Я набрал Андрея.
— Алло, Александр! Я как раз ждал вашего звонка. Завтра в пять сорок утра вас сможет забрать из Белосарайки мой напарник. Встретитесь там, где я вас высадил, — сразу затараторил в трубку Андрей. Было слышно, как он едет, и связь периодически пропадала. — Хорошо! Сколько это стоит? — спросил я.
— Две тысячи рублей, — ответил он. Сумма удивила, но я спорить не стал.
Вечером мы ещё прогулялись с Богданом по населённому пункту, немного пообщались. Потом он пошёл в свой дом, а я прилёг и начал писать сообщения жене, маме. Отправил редактору Даше фото и тексты. Спать я не собирался. С наступлением темноты мной овладела паника. Тишина давила на нервы. Я взял подушку от дивана, одеяло и лёг под кустом розы во дворе, в руке я сжимал ложку. Воображение стало выдумывать врагов, которые должны прийти ночью, чтобы всех убить. Начало клонить в сон. Время шло очень долго. Я то и дело вставал перекурить и попить воды.
21 августа 2022
Зарево рассвета наступило незаметно. На улице стало по-утреннему свежо. Я зашёл обратно на веранду. Положил подушку на диван и прилёг. В этот момент услышал шарканье тапочек Богдана. За день я привык к звуку его походки.
— Саш, — позвал меня и одновременно постучал в дверь он.
— Заходи, — вполголоса сказал я. Богдан аккуратно зашёл.
— Я тебя провожу, — сказал он.
— Не надо, я помню дорогу, — отказался я.
Мне не хотелось привлекать внимание соседей, которые могли в это время не спать. Рюкзак был уже собран, я накинул его на плечи, взял пятилитровую бутыль воды, пожал руку Богдану и пошёл к месту встречи с водителем. По пути увидел худого, но очень жилистого парня, который брёл босиком по улице.
— Брат, не знаешь, где «Пятнашка» отдыхает? — спросил он.
— Нет, брат, не знаю, — ответил я и направился к единственной стоящей у сквера машине.
Водитель уже ждал. Мы взяли ещё троих попутчиков в Мариуполе и направились в Донецк. Люди были напряжены, они не хотели возвращаться под обстрелы, но, видимо, обстоятельства к этому вынуждали.
— И что у вас в России? — спросила одна из попутчиц.
— Приезжайте, увидите, — ответил я.
— У вас там ни работы, ни зарплаты хорошей, что у вас делать? — спросила она.
— А кто вам это сказал? — задал я встречный вопрос.
— У меня родственники есть в России, — ответила она.
— А родственники вам говорили, что у нас всем беженцам платят по десять тысяч, дают сим-карты, помогают оформить документы, снабжают продуктами и вещами, детей устраивают в учебные заведения? — спросил я.
— Ой, что такое десять тысяч? В Польше семьсот евро платят беженцам, — язвительно ответила пассажирка.
— Ну, к нам никто и не заставляет ехать, — ответил я.
— А в ту сторону теперь и не пускают, — парировала дама.
Я не стал ей больше ничего отвечать. Мне было удивительно и досадно, что женщина не считает частью России территории Донбасса. Более того, мне показалось, что от неё веет русофобией, какой-то предвзятой ненавистью, которую она вынуждена сдерживать и замалчивать. Всю дорогу до Донецка мы ехали в тишине.
Домой я пришёл очень рано. В квартире была идеальная чистота и порядок, хотя, когда я уезжал, был бардак. Перед отъездом порядок я навёл только в своей комнате. Алехандро ещё спал, я помолился и стал заполнять дневник. В это время проснулся Алехандро и очень удивился, что я вернулся так рано.
Поездка меня вымотала, и я весь день отдыхал в квартире, выбирал фотографии к публикациям, делал подписи и отправлял расшифровки текста. Всего один раз вышел во двор покурить, сходил в магазин. На обратном пути угостил консьержку кондитерскими изделиями к чаю, но выяснилось, что она предпочитает джин-тоник. Она рассказала, что племянник служит в ополчении с 2014 года, а живут они в наиболее обстреливаемом Петровском районе Донецка.
— Скажите, а можно починить бойлер? У нас он сломан, — спросил я в надежде хотя бы перед отъездом домой воспользоваться джакузи.
— Да, я скажу Серёже, он посмотрит ваш бойлер, — ответила консьержка.
— Спасибо вам большое, — начал благодарить я женщину.
— Слушай, а зачем ты постоянно выходишь на улицу? — спросила она.
— Покурить. У меня сосед — аллергик, — ответил я и направился к лифту.
Я поднялся в квартиру, вспомнил, что обещал позвонить Владимиру Скобцову, и тут же набрал его. Мы договорились прогуляться по городу, сделать несколько портретных фотографий и зайти в Дом работников культуры, где работали друзья Владимира.
Часть 14 дневника военного корреспондента Александра Погожева о событиях СВО вы можете найти здесь. Весь цикл статей проекта доступен по хештегу #Крылья Ангелов Донбасса.
Фото: ИА «ВОЕННЫЕ СТРАНИЦЫ» / Александр Погожев
Оперативные новости в вашем мобильном: Телеграм канал Warpages
