Психологи рассказали о проблемах, с которыми приходится сталкиваться бойцам, вернувшимся из зоны СВО. Адаптация к мирной жизни требует больших усилий и масштабной помощи специалистов.
Многим военнослужащим очень трудно вернуться к обычной жизни. То же самое можно сказать и о мирных жителях, которые стали свидетелями боевых действий или потеряли своих близких. Корреспондент ИА «ВОЕННЫЕ СТРАНИЦЫ» Богдан Борман узнал, как психологи помогают участникам СВО и их семьям. На вопросы ответила руководитель психологической службы СОЖ по Екатеринбургу, доцент кафедры клинической психологии и психофизиологии УрФУ Елена Хлыстова.
Как часто бойцам, которые вернулись из зоны СВО, требуется психологическая помощь?
«Точной статистики на этот счёт нет, но, как показывает практика предыдущих боевых действий, около 40% вернувшихся имеют ПТСР (посттравматическое стрессовое расстройство). Однако изменения в психике комбатантов происходят в 100% случаев. Переключение в режим выживания и войны происходят довольно быстро — природа мудра. Отключаются те функции, которые важны для поддержания общения в мирной жизни: способность сочувствовать и радоваться.
Чаще всего такие изменения имеют обратимый характер, восстановление может быть и без помощи специалистов. Однако многое зависит от того, какие ресурсы у человека были до этого: как он умеет переживать стресс, был ли опыт выхода из похожего состояния, есть ли внешние опоры — близкие, которые могут правильно реагировать на внезапные вспышки агрессии, воспринимать потерю чувствительности не как утрату любви, а как временное болезненное состояние.
Сами ребята говорят, что чем быстрее им удаётся включиться в обыденные дела, тем быстрее идёт восстановление. Однако в некоторых случаях могут закрепиться дисгармоничные черты, формируется, так называемая несбалансированная личность. Такие изменения не очень похожи на болезненные проявления. Как будто у человека просто испортился характер. Но практическая психология способна и в этих случаях оказывать помощь».
Сколько может длиться процесс полного психического восстановления бойца? Что влияет на длительность этого процесса?
«Срок восстановления может быть очень разный — от полугода до нескольких лет. На этот процесс влияют многие факторы, но важнее всего то, как сам человек берёт ответственность за свои болезненные проявления и неспособность контактировать с близкими. И здесь важна именно не вина, а ответственность — ответственное отношение в целом за своё здоровье. Конечно, острые состояния могут быть купированы в течение одного-двух месяцев. Затем, в зависимости от ресурсов психики, человек может наблюдаться длительное время у специалистов».
Зависит ли психическая устойчивость военнослужащего в бою от возраста и образования?
«От возраста и образования скорее нет, больше от личностной зрелости и наличия опыта. Подобной статистики нет, тут всё зависит индивидуально от человека. Образование не очень помогает в плане психической устойчивости, потому что в некоторых случаях оно приводит к излишней рефлексии. Также имеет значение, в какой области человек получил образование, какие у него есть знания. Что касается возраста, более взрослые люди уже успели пройти какой-то жизненный путь. Они ответственно относятся к тому, что происходит, более осторожны, могут применять знания в работе с тяжёлыми ситуациями, так что тут скорее речь идёт о жизненном опыте, чем о внешних характеристиках».
Многие военные делятся впечатлениями, что в бой они идут спокойными и собранными, а после возвращения «на базу» начинается паническая атака. Является ли нормальным такое состояние? Как с ним справляться?
«Да, такое состояние может быть проявлением отсроченной реакции, так как во время боя все ресурсы брошены на выживание и выполнение задачи. Бывает, что человек возвращается на базу и у него начинаются тяжёлые переживания. Но, как показывает опыт наших солдат, чем чаще происходит такие ситуации, тем больше психика «замирает». Как говорят сами ребята, происходит некое онемение психики. С одной стороны, это защищает от тяжёлых переживаний и постоянного стресса. Стресс всегда присутствует, существует тремор, состояние готовности. Это потом прорабатывается психологами при преодолении признаков синдрома ПТСР. Но каких-то ярких переживаний уже не остаётся, всё как будто сглаживается».
Есть ли какие-нибудь специальные методики, которые рекомендуется выполнять перед боем, чтобы сохранять спокойствие и концентрацию?
«Понятно, что для психологической работы у бойцов не остаётся ни ресурсов, ни времени. Многим нашим ребятам, как это странно ни звучит, помогала молитва, обращение к Богу. На самом деле во многих молитвах, в этих обращениях есть и глубокий психологический смысл. Воин передаёт свою жизнь в руки тому, кто находится над всеми. К примеру, когда на глазах погибают товарищи, человек, возможно, повёл себя с его собственной точки зрения неправильно. Он считает, что нужно было поступить по-другому, тогда они остались бы живы. Эта «умственная жвачка» иногда связана с тем, что люди пытаются проконтролировать себя. Излишняя ответственность и контроль во время молитвы перед боем передаются Богу.
Некоторые ребята говорят, что перед боем полезно посидеть около свечи, помедитировать над её пламенем, чтобы восстановилось равновесие в психике. Стоит настроиться на то, что рядом находятся товарищи, есть оружие. Надо делать, что должен, и пусть будет, что будет.
На самом деле сохранять спокойствие во время боя или выполнения боевого задания — неадекватно. Оно может быть у людей, которые давно на фронте, и для которых война — это профессия. Но и это скорее собранность без лишней паники. Лёгкое состояние стресса как раз помогает состоянию тонуса, чтобы сохранять концентрацию и контроль над ситуацией».
В какой психологической помощи нуждаются жёны и дети, мужья и отцы которых служат в зоне СВО? Какие практики помогают снизить уровень тревожности и поддерживать эмоциональную связь при долгой разлуке?
«Ожидание — само по себе стрессовый фактор, а ожидание близких, когда есть понимание, что им грозит опасность каждый день — во много крат сложнее. Есть отличие в таких переживаниях в семьях мобилизованных и кадровых офицеров. Последние больше подготовлены, у них, как правило, уже выработаны эффективные стратегии ожидания. В семьях мобилизованных таких стратегий нет, поэтому больше растерянности. Но, как правило, семьи мобилизованных проживают в родном городе, где много близких и друзей. И это, безусловно, мощный ресурс в преодолении тяжёлых переживаний.
В этой теме очень много направлений психологической и психотерапевтической помощи. Первое направление — как организовать свою жизнь, когда нет рядом человека, который решал многие бытовые вопросы. Преодоление беспомощности и растерянности как направление психологической помощи и социальная адаптация как задача, которая стоит перед социальными службами — вот актуальные темы первого направления.
Другое направление — учиться управлять своим состоянием. Важно найти баланс между тем, чтобы сдерживать сильные переживания, но не подавлять их так, чтобы они стали телесным симптомом (психосоматика). Самым сильным средством здесь является взаимопомощь в групповом взаимодействии. Важно чувствовать, что рядом есть такие же девочки, ждущие, верящие, переживающие бытовые трудности. Иногда даже опытный психолог не может дать то, что возникает в групповом общении.
Психологу приходится напоминать жёнам, ждущим своих мужей, что нужно заботиться и о себе. Это как заблудиться в лесу и остаться там на неопределённый срок. Самые главные вопросы — найти безопасное место, воду, еду и продержаться как можно дольше. Без заботы о себе это невозможно. В практической психологии также существует большой арсенал средств преодоления тяжёлых переживаний. Эта отдельная большая тема».
Потеря близкого человека – это тяжелейшее испытание для семьи. Куда можно обратиться за психологической помощью, если собственных сил не хватает?
«Да, утрата — одна из самых сложных тем. Сегодня по всей стране разворачиваются центры психологической поддержки. Они работают при госпиталях, есть телефон доверия, при сообществах разворачиваются волонтёрские программы. Так, в «Союзе офицерских жён» работают психологи, которые помогают при тяжёлом переживании утраты».
СВО продолжается уже больше трёх лет. Есть ли сейчас нехватка специалистов-психологов, которые работают с бойцами, вернувшимися с фронта?
«Да, существует такой дефицит, несмотря на то, что повсеместно организуются курсы переподготовки и повышение квалификации для психологов других направлений. Тема очень сложная, нужен опыт и личностная зрелость, чтобы работать в этом направлении. Ещё одна проблема — неготовность самих комбатантов и их семей обращаться за помощью к специалистам».
Какое дополнительное обучение требуется для психолога, чтобы он мог работать с гражданскими лицами, пострадавшими во время боевых действий, и военнослужащими, вернувшимися из зоны СВО?
«Это обучение по направлению кризисной психологии. Безусловно, важны знания и навыки работы с острыми состояниями, знания в области психиатрии. Есть и определённые требования к личности такого психолога — это личностная зрелость, проработанность собственных травм».
Какие подходы, групповые и индивидуальные, вы используете при работе с гражданскими, пострадавшими во время боевых действий? Как вы работаете с семьями пострадавших?
«При работе с тяжёлыми состояниями я использую алгоритмы Израильского протокола. В целом я использую гештальт-терапию, когнитивно-поведенческий подход. Очень важно мотивировать человека, чтобы он создал для себя условия, необходимые для восстановления душевного равновесия: включил в режим дня обязательную физическую нагрузку и т. д.
Для работы с ПТСР существует довольно понятный алгоритм, предполагающий восстановление на уровне нервной системы, психологической травмы. Он включает работу с экзистенциональными темами: смерти и жизни, контроля и принятия и т. д. Групповые методы обычно используются на последующих этапах сопровождения, когда сглажены острые состояния. Иногда роль психолога заключается в простом принимающем присутствии, когда человек делится переживаниями или плачет. Некоторые люди приходят к психологу, чтобы отвлечься от повседневных дел и погоревать открыто и глубоко».
Были ли среди ваших коллег случаи профессионального выгорания, после частого общения с людьми, пострадавшими во время боевых действий? Как в таком случае сами психологи и психотерапевты восстанавливают ресурс?
«Такой риск существует. Замечено, что психолог, работающий с тяжёлыми темами, сам начинает переживать болезненные симптомы, схожие с ПТСР: расстройство сна, повышенная раздражительность. В этом случае необходимо ответственно относиться к здоровью своей психики, ведь она рабочий инструмент. Это правило знают все психологи, придерживаться его — важная часть профессионального мастерства. Для специалистов существуют различные способы пополнения ресурсов: работа с супервизором, правильное распределение рабочего времени, физическая нагрузка и личная терапия».
Что бы вы посоветовали выпускникам профильных вузов, которые хотят посвятить себя оказанию психологической помощи военным, вернувшимся из зоны СВО, и пострадавшим гражданским? Какие качества необходимы, чтобы стать хорошим психологом в подобной сфере?
«Дело в том, что оказание психологической помощи, как я уже упоминала выше, дело действительно тяжёлое. Специалист должен быть взрослым. Выпускники вузов не всегда достигают подобной зрелости. Это понимание того, что жизнь имеет разные аспекты. Желательно, чтобы специалист имел опыт выхода из тяжёлых состояний сам, то есть на своём опыте знал, что такое переживать утрату близких, сильное горе. Если есть какие-то темы, но они не доработаны, то, когда они будут появляться в практике, результат может быть не очень хорошим.
Чтобы я посоветовала бы выпускникам: работа с участниками СВО и их семьями сегодня очень важная и нужная. Специалисты, конечно же, очень нужны в этой сфере. Необходимо иметь очень сильную внутреннюю опору и желание, чтобы войти в эту тему. Когда речь идёт о выпускниках, мы всегда своим студентам говорим, что на получении диплома ваша учёба не заканчивается. Хороший специалист, особенно психолог, который работает с тяжёлыми темами, учится всю жизнь. И всю профессиональную жизнь он совершенствует свои «рабочие инструменты», работает со своей собственной психикой – это тоже очень важная часть работы. И этот процесс постоянный».
Российские психологи, как и люди многих других профессий, оказывают необходимую помощь военнослужащим и членам их семей. Наша победа куется не только на полях сражений, но и в тылу. И психологи вносят свою лепту в общее дело. Победа будет за нами!
О том, как центр «Центр поддержки» в ДНР помогает ветеранам СВО и гражданскому населению, мы писали здесь.
Фото: ИА «ВОЕННЫЕ СТРАНИЦЫ» / Александр Погожев
