Проект «Крылья Ангелов Донбасса» — это дневник военного корреспондента ИА «ВОЕННЫЕ СТРАНИЦЫ» Александра Погожева. Военкор поделился путевыми заметками, которые отражают фактические события первых месяцев СВО.
17 сентября 2022 г.
Часть 2
Первый мой визит в больницу был сразу, как я приехал в Донецк, после отдыха от первой командировки. Вместе с Александром Скобцовым мы пришли к профессору Григорию Лобанову, чтобы сделать фоторепортаж о работе учреждения. Они одноклассники, поэтому доверительный контакт мы наладили быстро.
Григорий Лобанов — лауреат Государственной премии, полный кавалер Шахтёрской славы, заведующий кафедрой травматологии, ортопедии и хирургии экстренных ситуаций. Сейчас он педагог, преподаёт и консультирует. В начале двухтысячных профессору предлагали жить на испанском острове и возглавлять там отделение в госпитале за 300 тысяч евро в год, где в первый год они предоставляют переводчика, а потом нанимаешь его сам за свои средства. Если на третий год не организовал приход людей на своё имя, то договор расторгают. Профессор отказался и не уехал из родного Донецка, а продолжил трудиться в здании с увлекательнейшей историей.
— Раньше было так: придавило вагонеткой, отвалом стенки штрека завалило, и всё. Я получил третью Шахтёрскую славу за то, что оперировал в шахте на глубине 800 метров. У нас в отделении на 8 коек лежало 3 шахтёра. Переходные коридоры были сделаны на случай войны. Там можно оказывать помощь раненым. Когда знаешь как, но нечем, вот это проблема. Даже без света можно оперировать, но пальцем этого сделать нельзя. Нужен конец боевых действий, а всё остальное нормализуется. Под нами бомбоубежище на 800 коек, но оно сейчас затоплено. Раньше сюда даже поезд заходил. Зато здание красивое, Ринат Ахметов на него зубы точил, хотел гостиницу сделать, — рассказал врач.
В больнице очень часто не бывает воды, случаются перебои со светом, не хватает абсолютно всего, что необходимо для бесперебойной работы и оказания помощи пациентам.
— Один парень из Волновахи рассказывал: «Я только снял броник и сапоги с мёртвого, так броник мне спас жизнь. В спину выстрелили. Хорошо, что у товарища гранатомёт был. Он разметал их. А так, если б я не снял? Уже покойником был бы. Знаешь, как это больно?» — рассказывал Лобанов.
— Много ампутаций. У меня ученик сделал 6 ампутаций за ночь, говорит, что там нечего было сохранять. Я понимаю, что это не 6, а 60 больных было. Шесть ампутаций — это только те, которых он взялся спасать. Вчера проснулся — дом задрожал: в соседний двор прилетела 155-я. Первым делом посмотрел, окна у нас целые или нет. Если бы к нам влетело, никого не осталось. Жена каждый день звонит и спрашивает, дошёл ли я до работы. Вышел недавно на Ватутина, а вокруг «Лепестки». Сейчас в основном идут минно-взрывные травмы. Проводил анализ, и выяснилось, что больше страдают мирные жители, — продолжал врач.
— Один хлопец упал на мину «Лепесток», оторвало ногу по бедро, ещё и плечом упал, и всё с одной стороны. Так его больше слух волновал. Нередко врачам приходится извлекать гранаты и мины из раненых. Часто они застревают в животе, плече, под мышкой. Когда врачи извлекают боеприпас, они продолжают его раневой канал. Это единственный способ не взвести боеприпас. Врачи работают в бронежилете, каске, соблюдая все меры безопасности. Обидно, когда детвора гибнет, которую ты видел совсем молодой и которая сейчас уже взрослая. Лучше бы я помер, — продолжал он.
Раньше пациенты находились в больнице до полного выздоровления, сейчас же концепция полностью изменилась: нужно освобождать места, всегда должны быть свободные койки.
— Один у нас танкист был, 2 ранения в оба бедра. В одно мы гвоздь забили, а во втором оказался гной. Мы долго лечили, в результате ушёл на своих ногах. Опять на фронт, правда, в штурмовой батальон. Когда вокруг начали рваться мины и надо было бежать, то так бегает, как не бегал до травмы. После этого ранения боец получил ещё осколочные ранения мягких тканей, — рассказал профессор.
В Донецке сейчас только первичное протезирование. Раньше в республике был протезный завод, на котором врачи читали лекции.
— Пришёл Ринат Ахметов, отобрал всё, и там начали шить обувь и продавать. Закрыли 2 этажа клинических отделений, в которые мы переводили на первичное протезирование. Там же оперировали, делали реампутации для того, чтобы подогнать под протез. Сейчас, если мы пройдём по больнице, то человек 30 будет лежать с культями и ни одного не будет с протезом, — сказал Григорий Викторович.
В 2014 году Григорию Викторовичу приходилось работать с пленными. Для него, как для врача, ценна каждая жизнь, а судить должны другие, компетентные люди.
— Пленный мне говорит, что является майором ВСУ. Я говорю, ты для меня раненый. У тебя бедра нет. Спрашиваю, тебе же бедро надо. Он отвечает утвердительно. Будем делать, — вспомнил врач.
С Никитой мы вышли из госпиталя и отправились собирать необходимые вещи для Алехандро в больницу. Пока Никита собирал вещи, я замочил в холодной воде окровавленные вещи. Выполоскать удалось с шестого раза. В условиях дефицита воды казалось, что я совершаю преступление. Впервые за много лет я почувствовал запах крови, который ещё долго отдавал металлом в носу. Алехандро уже завтра должны были выписать. Я убедился, что вещи отстирались, повесил их сушиться. Когда Алехандро вернулся из больницы, увидел обед, который я приготовил, чистую квартиру и постиранные вещи. Очень обрадовался. Единственное, он спросил, зачем я стирал порванную майку и кофту, которые пробила шрапнель. Это было даже не обидно.
Часть 27 дневника военного корреспондента Александра Погожева о событиях СВО вы можете найти здесь. Весь цикл статей проекта доступен по хештегу #Крылья Ангелов Донбасса.
Фото: ИА «ВОЕННЫЕ СТРАНИЦЫ» / Александр Погожев
